— Конечно, — сказал Пуаро. — Но, поскольку миссис Мак-Джинти была убита несколько дней спустя, я подумал, что такое совпадение могло вас поразить.

— Вы меня заинтересовали…

Мисс Памела Хорсфол, забыв, что она торопится в Шеффилд, уселась верхом на стул, почесала в затылке и продолжала:

— Мак-Джинти… Фамилия мне о чем-то напоминает… Ее пристукнул тот тип, который квартировал у нее. Ведь так? С точки зрения журналистики это неинтересное дело. Убита старая женщина, убийца — человек заурядный, во всей истории ни одной красотки… Вы говорите, что эта миссис Мак-Джинти мне писала?

— У меня есть основания полагать, что она писала в «Санди Комет».

— Это одно и то же. Мне передали бы письмо, и, поскольку о ней вскоре заговорили, я должна была бы вспомнить… Действительно, припоминаю. Только письмо пришло не из Бродхинни, а из Бродвея!

— Удивительно.

— Определенно утверждать я не могу, но мне кажется… Припоминаю почерк, наверняка, малограмотной женщины… Почти неразборчивый… Но письмо было из Бродвея, я в этом уверена…

— У того, кто пишет плохо, Бродхинни можно принять за Бродвей.

— Может быть… Что тут поделаешь! Невозможно запомнить названия всех этих заброшенных местечек! Как бы то ни было, я теперь отчетливо припоминаю, что действительно было письмо от некоей миссис Мак-Джинти.

— Вы помните его содержание?

— В письме говорилось о фотографии, такой же, как опубликованный в газете снимок. Она спрашивала, не хотим ли мы купить ее и по какой цене.

— И что вы ответили?

— Дорогой сэр, вы хотите, чтобы подобный материал нас заинтересовал? Мы отправили миссис Мак-Джинти стандартное письмо, содержащее благодарность, сожаления и приглашения обращаться к нам и впредь! Только это письмо она никак не могла получить, потому что мы отправили его в Бродвей.

Итак, Пуаро получил важную информацию: миссис Мак-Джинти узнала одну из «героинь» статьи Памелы Хорсфол. Он вспомнил фразу, произнесенную миссис Саммерхейз: «Конечно, она была любопытной и охотно заглядывала в письма, которые где-нибудь валялись». Миссис Мак-Джинти отличалась честностью, но она любила всюду совать свой нос. Ее интересовало буквально все, а люди имели скверную привычку хранить массу вещей либо из-за излишней сентиментальности, либо потому, что они просто забыли о них. Миссис Мак-Джинти раньше видела старую фотографию, а затем заметила ее на страницах «Санди Комет». И тогда она решила попытаться извлечь денежную выгоду из этого открытия… Сыщик встал со стула.

— Благодарю вас, мисс Хорсфол. Если позволите, еще один вопрос. Соответствует ли действительности то, что написано в вашей статье? Я заметил, например, что время процесса по делу Крэйга в ней указано не правильно. Он был годом позже. В деле Кортлэнда, если память мне не изменяет, мужа звали Херберт, а не Хьюберт. А тетка Лили Гамбол жила в Бэкингхэме, а не в Беркшире.

Мисс Хорсфол стряхнула пепел с сигареты.

— Дорогой сэр, все эти детали не имеют ни малейшего значения, и в моей статье есть, видимо, и другие неточности. Я взяла главное и придала всему художественную форму с обычной дозой болтовни.

— Мне хотелось бы знать, такими ли действительно были ваши героини, какими вы их описываете?

Мисс Хорсфол так громко расхохоталась, что ее смех напомнил лошадиное ржание.

— Конечно, нет! Как вы можете так думать? Я убеждена, что молодая Эва Кейн была шлюхой, а не бедной обманутой девушкой. Кортлэнд же восемь лет терпела мужа-садиста потому, что он не знал счета деньгам, тогда как дружок этой дамы сидел без гроша.

— А Лили Гамбол?

— Будьте уверены, что, если бы я увидела в ее руках сечку, я не дала бы ей приблизиться к себе.

Пуаро, расставив пальцы, сжимал ладони рук.

— Вы писали, что они уехали в Канаду, в Новый Свет, что в иных широтах они зажили новой жизнью. Это возможно. Но есть ли какие-нибудь доказательства, что они не вернулись в Англию?

— Абсолютно никаких!.. И на этом простимся, мне, действительно, нужно бежать…

Вечером Пуаро позвонил Спенсу.

— Ну, как? Я уже начал беспокоиться. Нашли что-нибудь?

— Я веду расследование.

— А результаты?

— Результаты таковы, что все жители Бродхинни — очень приличные люди.

— Что это значит?

— Подумайте, дорогой друг! Я говорю: «Очень приличные люди». А быть очень приличным иногда достаточно, чтобы стать убийцей. Такое уже случалось…

Глава 9

Доктор Рэндел сердечно принял Пуаро. Это был симпатичный сорокалетний мужчина крепкого телосложения.

— Наша деревушка, — сказал он сыщику, — весьма польщена той честью, которую ей оказал великий Эркюль Пуаро, приехав сюда.

Пуаро выпрямился во весь свой маленький рост. Он был тронут.

— Значит, вы меня знаете?

— Естественно! Кто же не слышал о вас?

Фраза была двусмысленной, но Пуаро предпочел сделать вид, что не заметил этого.

— Я счастлив, что застал вас дома, — сказал он.

— Действительно, вам повезло, — ответил доктор Рэндел. — Через четверть часа у меня операция. Чем могу быть вам полезен? Признаюсь, хочется узнать, что привело вас сюда. Вы приехали отдохнуть или, может быть, ваше присутствие означает, что здесь бродит какой-нибудь преступник?

— Меня интересует убийство миссис Мак-Джинти.

— Вот как!.. Не слишком ли поздно?

— Нисколько. Говоря между нами, я занимаюсь этим по просьбе защиты. Дело в том, что обнаружены новые факты, которые могут привести к пересмотру процесса.

— Новые факты, — живо переспросил Рэндел. — Не представляю себе, какие могут быть новые факты!

— К сожалению, мне нельзя говорить о них.

— Извините! Я прекрасно понимаю…

— Как бы то ни было, я обнаружил некоторые… скажем… весьма любопытные вещи, которые наводят на размышления. Вас я навестил, доктор, потому, что миссис Мак-Джинти, как мне сказали, время от времени приходила к вам убирать. Так ли это?

— Конечно… Что вам предложить? Херес или виски?.. Предпочитаете херес? Я тоже!

Он протянул бокал Пуаро и, держа свой в руке, сел рядом с сыщиком.

— Миссис Мак-Джинти, — продолжал он, — приходила сюда раз в неделю и выполняла всю черную работу. У нас прекрасная горничная, миссис Скотт, но она, к сожалению, начинает стареть и ей очень трудно становиться на колени. Миссис Мак-Джинти мыла пол в кухне, чистила медную посуду и делала многое другое. Мы всегда были очень довольны ее работой.

— Можно ли было ей доверять?

— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос… Мне никогда не доводилось испытывать ее в этом отношении, но, я полагаю, ей можно было доверять.

— Следовательно, если она что-то говорила, это, по всей вероятности, было правдой?

Вопрос Пуаро, казалось, поставил доктора Рэндела в затруднительное положение.

— Этого я не могу утверждать. По правде говоря, я знал ее очень мало. Мы можем спросить мнение миссис Скотт..

— Нет-нет. Лучше не надо…

Доктор Рэндел улыбнулся.

— Вы возбудили мое любопытство. Что же такое она говорила? Могу себе легко представить, что она пересказывала сплетни…

Пуаро проявил осторожность.

— Все это еще не очень ясно. Я только начинаю расследование.

— Может быть, вам стоило бы поторопиться!

— Я тоже так думаю. В моем распоряжении мало времени…

— Должен признаться, что вы меня удивляете… Здесь мы все убеждены, что убийца — Бентли.

— По вашему мнению, все уверены, что убийство совершено ради денег и не представляет большого интереса?

— Да… Примерно так!

— Вы знаете Джеймса Бентли?

— Он приходил ко мне на консультацию один или два раза. Беспокоился по поводу своего здоровья. В действительности же над ним слишком дрожала его мать. Такое часто бывает. Даже здесь мне известен другой такой случай…

— Вот как!

— Да-да. Я имею в виду миссис Апуард… Она не хочет дать свободу действий своему сыну, ей нужно, чтобы он держался за ее юбку!.. Это достойный молодой человек, может быть, не такой уж умный, каким он себя считает, но не лишенный способностей. Будущий драматург…